Читать интересную книгу Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая - Элигий Ставский

Он взял мою руку и поднял вверх. Я посмотрел на него и вдруг увидел, что он совсем не пьяный.

- Я пойду спать, — сказала тетка. — Я не могу так кричать под утро. Прошел целый день.

- Она устала, — сказала Ира.

Тетка ушла. Мы посидели еще немного.

Я возвращался домой, и мне было смешно, потому что ноги меня не слушались. Я думал о том, что Ира - замечательная девушка, а Игорь - настоящий поэт и свой парень. Улицы распахивались передо мной, и мне казалось, что вовсю пахнет весной, хотя шел снег.

Я тихо открыл нашу дверь и лег, не раздеваясь, прямо на одеяло. Алексей Иванович приподнялся и посмотрел на меня. Лешка не проснулся. Я еще слышал, как на улице дворники шаркали лопатами, убирая снег.

Утром мне не хотелось открывать глаза. Я лежал, завернувшись в одеяло, прямо в брюках, лицом к стене. Я слышал: Алексей Иванович одевался. Потом заскрипела кровать, и зашелестели страницы. Лешка читал. Алексей Иванович прошелся по комнате. Наверное, он подошел к зеркалу. Мне нужно было встать раньше, когда они еще спали, и уйти в библиотеку. Теперь я уже опоздал. По воскресеньям в десять часов к нам приходила жена Алексея Ивановича - Сима Власовна с дочкой Леночкой. Сима Власовна была маленькая, веселая и не выговаривала трех букв. Она жила со своими родителями и каждый раз приносила пироги, студень, заливную рыбу и устраивала для всех нас воскресный завтрак. Алексей Иванович с ее родителями не ужился. Ему должны были дать комнату, но он уже два раза уступал свою очередь.

Я решил, что надо держать себя независимо. Я встану, пойду куплю что-нибудь и подарю Симе Власовне к Женскому дню. Заодно надо зайти на почту и дать поздравительную телеграмму маме. Вчера я не успел этого сделать.

Я увидел, как вверху пронесся кусок полотенца, и вслед за этим дверь стукнула. Алексей Иванович ушел. Я встал. Лешка читал, лежа в кровати, лицо его было закрыто книжкой. Я подошел к зеркалу и в зеркале увидел, что Лешка смотрит в потолок и лицо у него мрачное и напряженное. Я понял: он злится.

На улице было солнце, снег блестел, и хотелось не идти, а бежать. Летали голуби, и людей было необычно много. На улице я вздохнул свободнее. Нева была неровная. Весь лед был изломан ледоколом еще в начале зимы. Так он и застыл.

Возле зоопарка уже толпились дети. Я постоял вместе с ними, потолкался у витрины с фотографиями животных.

На почте была очередь. В магазине тоже была очередь. Я купил торт и еще маленькую шоколадку. Все покупали торты. Тортов было мало, и мне достался не очень красивый.

Возле самого общежития я встретил Нюру. Мы кивнули друг другу и прошли мимо, точно чужие.

Сима Власовна уже пришла. Она накрывала на стол. Лешка сидел и молчал. Алексей Иванович стоял возле окна и что-то показывал Леночке. Сима Власовна посмотрела на торт и сказала:

- Сафа! Что же вы наделали! И Лефа тоже купил толт!

Она схватилась за голову и сделала такое лицо, что я не выдержал и засмеялся. Она тоже засмеялась.

Мы сели за стол. Я, как всегда, взялся за студень. Алексей Иванович сказал:

- К студню бы... — и посмотрел на меня. — Неплохо бы...

Я понял, что это шпилька, и промолчал. Остальные тоже молчали, и у нас было как-то невесело. Лешка сидел мрачный. Сима Власовна спросила:

- Между вами пробежала кофка? Да? Скажите мне, а какая она была?

Я не знал, что на это ответить. У Лешки лицо было каменное. Меня выручила Леночка:

- Дядя Саша, вот ученые говорят, что на Марсе есть вода. А воздух там есть?

- На Марсе воздух есть, но меньше, чем на Земле, — ответил я.

- Может, у тебя свадьба скоро? — спросил Алексей Иванович. — Ты бы познакомил нас, что ли.

- С кем?

- А я откуда знаю, с кем? Может, Алексей знает?

Лешка молчал. Сима Власовна сказала:

- Вы куфайте, Сафа. Куфайте.

- Дядя Саша, а если туда прилетят люди, как же они будут дышать?

- Они будут в кислородных масках.

- Или ты, может, нам не доверяешь? — спросил Алексей Иванович.

Сима Власовна засмеялась:

- Какие вы смефные! Не знаю, как это вы будете жить по отдельности!

- Дядя Саша, а люди будут жить на Марсе?

- Будут.

- А она кто же? — спросил Алексей Иванович. — Да ты расскажи нам.

- В техникуме она учится. В полиграфическом, — сказал я.

- Дядя Саша, если Марс заселят, значит, там будут колхозы и, значит, на Марсе будут животные?

Сима Власовна засмеялась. Я сказал:

- Будут.

- Так ты, может, скоро к ней совсем переедешь? — спросил Алексей Иванович.

- Почему перееду? Я никуда не перееду, — сказал я.

- А-а-а, — протянул Алексей Иванович.

От этого «а-а-а» я почему-то почувствовал себя скверно и посмотрел на Лешку. У Лешки лицо было спокойное.

Мы встали из-за стола. Алексей Иванович и Сима Власовна начали собираться. Они хотели пойти в зоопарк. Лешка сел у батареи и опять взялся за Лондона. Я открыл учебник геометрии. На всех страницах были окружности, треугольники и пирамиды.

Алексей Иванович, Сима Власовна и Леночка ушли. Лешка читал. Я перелистывал учебник.

Потом Лешка встал.

- Нам надо решить. — Он кивнул головой на шкаф. За шкафом стояли чертежи. — Мы начинали вместе, и, если я буду дальше один, это будет нечестно.

Я сказал:

- Ты справишься и один. А меня это не греет. Мне надо готовиться к экзаменам.

- Мне ясно, — ответил Лешка.

- Отлично.

Я выдвинул из-под кровати чемодан. Взял тетрадь, ручку, которую мне подарил Лешка. Попробовал. Она была заряжена. Я написал на тетради: «График подготовки к экзаменам». Потом вынул из тумбочки учебники, сунул в карман деньги и пошел в библиотеку. Я выходил, а Лешка доставал чертежи.

Часть 2

Глава первая

Я ходил теперь на работу один. Вставал первый, бежал в душ, потом пил чай и просматривал учебники. Потом полчаса бродил по улицам и смотрел, как оживает город. С Лешкой мы почти не разговаривали. Алексей Иванович поглядывал на нас и молчал.

Я сбежал по лестнице, вышел на улицу и почувствовал, что мороз не настоящий и что днем будет подтаивать. Лед на лужах был тонкий. Я надавил, лед треснул, выступила черная вода. На проспекте Максима Горького солнце било прямо в глаза. Мне казалось, что лучи были теплые.

Каждый раз, когда наступала весна, я думал об Украине. Я шел и видел наш дом, сад и тополя перед домом. Видел себя маленьким и босоногим. Мы сидим на кухне. Бабушка хлопочет у плиты. Возле меня стоит старая плетеная корзина с вишнями. Вишни черные, большие и сочные. Дверь в комнату, как всегда, перекошена и висит на одной петле. Печка дымит. Бабушка открывает дверцу, дует, и у нее текут слезы. Я сижу на сундуке, болтаю ногами, ем потихоньку вишни и смотрю, как Мушка вертится возле доски, на которой лежит мясо, крутит хвостом и поглядывает на меня. Бабушка говорит: «Мушка!» - и Мушка, поджав хвост, идет ко мне.

У проходной я вынимаю пропуск. Прохожу через вертушку, иду через двор, открываю двери цеха. Уже две недели я работаю на своем станке. Он как новый, и на нем сделали дополнительную скорость. Я работаю на своем прежнем месте. Слева от меня Лешка, справа Нюра. Я открываю шкафчик, достаю инструменты, включаю станок. Работа у меня несложная, и от этого время идет медленно. Стружка бежит вниз, и над резцом поднимается серая струйка дыма. Я смотрю на деталь, смотрю на резец, смотрю на часы. Потом слышу голос мастера и знаю, что он стоит возле Нюры. Мастер начинает кричать и стучит штангелем по станку.

- А кто это примет? Кто это возьмет, если здесь у тебя три, а здесь у тебя четыре? Что у нас, детский сад?

- А что, вы не знаете, что фрезу уводит?

- А зачем ты работаешь этой фрезой?

- Так вы увольте меня. Я же просила. Зачем вы меня держите? Или переведите в другой цех.

- Так что, у нас детский сад?

- Я уже это слышала...

Краем глаза я посмотрел на Нюру. Мне стало жалко ее. Я вынул деталь и бросил ее на тумбочку. Деталь была горячая. Взял новую болванку. Болванка была большая. Вполне годилась бы и вполовину тоньше. Вставил и снова подвел резец. Пошла стружка, и край болванки заблестел. Мастер подошел ко мне. Посмотрел на чертеж, взял деталь, промерил, положил на место. Постоял, потом сказал:

- Кочин, как ты смотришь, чтобы поработать вечером?

В семь часов я должен был встретиться с Ирой, и я сказал:

- Я плохо смотрю. Какие вы даете болванки? Вон сколько стружки.

- Эту неделю надо будет поработать.

- Нет. Я готовлюсь к экзаменам.

- Но ты же комсомолец. Ты же должен понимать: это для государства.

- Металл тоже государственный, а болванка вон какая.

- Чему тебя учат?

- А чему? По-моему, рабочий день уменьшается, а не увеличивается. А кроме того, есть закон, и нечего меня уговаривать.

- Ты же мне вчера говорил, что хочешь заработать.

- Я хочу днем, а вечером не хочу.

Мастер открыл рот, потом закрыл. Потом опять открыл и ушел. Я знал, что теперь он меня прижмет.

После обеда ко мне подошел Васька Блохин. Васька улыбался, и у него опять был новый галстук. Глядя на Ваську, я часто думал: почему он всегда такой свежий? Даже вечером у Васьки был такой вид, словно он не работал и целый день не стоял у станка. Года два назад его называли пижоном. Потом это забылось. Все привыкли к тому, что у него светлые рубашки и новые галстуки. Васька спросил: